Анатолий Торкунов: миссия выполнима. 1970–1980
1970 – 1980
А. Торкунов: «Что было значимого в 70-е? Шаг в большую жизнь. Женитьба. Очень большая и тяжелая работа в МГИМО»
Корейский язык
Анатолий Торкунов: «Когда мне дали корейский, реакция у родителей была, конечно, не очень… Они ведь не были особенно искушены в международных делах, особенно мама. Она сказала: «Уж лучше бы японский!» Но ничего не поделаешь. Не могу сказать, что я вгрызался в этот язык. У меня была твердая четверка. А госэкзамен я сдал уже после практики в Северной Корее — на пятерку. Приехав в Пхеньян, я понимал то, что говорили по телевизору, переводил публикации, вел и устный перевод. Мы, к сожалению, мало общались с корейцами (им было запрещено разговаривать с иностранцами), так что встречались только в ресторане. Было три ресторана, куда мы, молодые дипломаты и работники торгпредства, ходили с ними общаться. Девчонки-официантки были симпатичные, все улыбались. В начале 70-х в северокорейском обществе еще ощущался подъем. Хотя существовало карточное распределение, все же была вера, что вот-вот придет светлое будущее… Нас было довольно много — две группы с МЭО и МО, а также ребята, которые учились в институте Ким Ир Сена».
Комсомольский секретарь
Анатолий Торкунов: «Работа на должности секретаря комсомольской организации МГИМО была хорошей школой. Наша организация действовала на правах райкома, и в Ленинском райкоме мы играли довольно большую роль, я был его членом. Мы вели огромную работу, одни стройотряды чего только стоили: каждый год по 500– 600 мгимовцев выезжали по всей стране, начиная от Курильских островов (помню, на Шикотане отряды были) и кончая Калининградской областью и Польшей. Это и огромная организационная работа, в том числе культмассовая. Много было студенческих вечеров, включая капустники, где мы допускали насмешки над окружающей действительностью, за которые нам могли дать по шапке, но никто нас к ответственности не привлекал: нам удавалось держаться в идеологических рамках, не таких, кстати, строгих.
Но инциденты случались. Так, в самый разгар кампании по борьбе с Солженицыным руководству института стало известно, что мой сокурсник Сережа Плеханов поддерживал связь с Александром Исаевичем, ездил к нему в Рязань, читал его книги, считавшиеся антисоветскими, давал читать их другим товарищам. И ему были предъявлены соответствующие обвинения. Администрация поставила вопрос так: будем отчислять. А для этого Плеханова надо было сначала исключить из комсомола. И вот мне выпало провести заседание комитета комсомола по этому вопросу. Я работал еще только замом секретаря (полного секретаря комитета у нас в то время не было). В кадрах, не замеченных в либерализме (там всегда работали представители соответствующих служб), мне сказали: человек, который распространяет Солженицына, не может состоять в комсомоле. Причем факультетский комитет его уже исключил. А мне еще намекнули: смотри, ты кандидат в члены партии, должен по-партийному к этому вопросу подойти, а то могут из кандидатов в члены-то не перевести...
Я ночь не спал, переживал. И никогда не забуду то пятичасовое заседание комитета, на котором даже разгорелась интересная дискуссия о репрессиях и роли Сталина. Но обсуждать это полноценно мы могли, лишь прочтя Солженицына, а мы его не читали. Поэтому и обвинения наши были какие-то невнятные. И я все думал: как-то все это несправедливо, даже глупо, потому что у Плеханова были свои справедливые резоны… В итоге у меня рука не поднялась проголосовать за его отчисление. Объявили строгий выговор.
А закончилась вся эта ситуация довольно смешно. Когда наутро я пришел в институт, первым, кого встретил на лестнице, был, как назло, начальник отдела кадров. «Ну, — спрашивает он, — как вчера прошло заседание?» Я говорю: «Долго обсуждали». «И что, исключили?» — «Нет, не исключили».
Как комсомольский лидер, я видел своей миссией защищать студентов. Когда речь шла об отчислении, всегда выступал, так сказать, ходатаем перед администрацией, считал необходимым дать студенту шанс
Ответ меня поразил: «Ну не исключили и не исключили!» Время было тогда еще мягкое… Кстати, Плеханов сам ушел из института, перешел в литературный, окончил его, сейчас успешный писатель. А мы его считаем своим сокурсником, и когда собираемся всем курсом, он всегда приходит. Я с ним поддерживаю товарищеские отношения, хотя вроде работал инструментом репрессии, от которого он чуть не пострадал... Вообще, как комсомольский лидер, я видел своей миссией защищать студентов, отстаивать их права. Когда речь шла об отчислении, всегда выступал, так сказать, ходатаем перед администрацией, считал необходимым дать студенту шанс».
«Когда я поступил в МГИМО в 1970 году, — говорит Владимир Грачев (МО, 1975), заместитель руководителя аппарата Центральной избирательной комиссии РФ, — Анатолий Васильевич уже учился в институте, работал в комитете комсомола, а меня избрали членом ревизионной комиссии. Мне там не очень нравилось, и когда Толя заменил прежнего секретаря, он помог мне уйти из комиссии. Я стал комсоргом первой академической группы своего курса. Так начались наши близкие товарищеские отношения, которые длятся уже 50 лет.
Анатолий Васильевич стал секретарем комитета комсомола МГИМО в очень непростое время. После ухода с поста его предшественника ему пришлось восстанавливать авторитет и престиж комитета, что он успешно и сделал. Благодаря трудам и умению работать с людьми он полностью ликвидировал накопившийся негатив и направил работу комитета в новое позитивное русло. Больше того, комитет в период Толиного руководства стал кузницей лидеров, из него вышло довольно большое количество интересных людей, не говоря о самом Анатолии Васильевиче, который после окончания МГИМО остался в институте, став к тому времени общепризнанным авторитетом.
Анатолий Васильевич — очень верный друг и товарищ, его отличает умение дружить и строить отношения с людьми — качество, которое присуще даже не всем дипломатам. Я не помню, чтобы мы с ним когда-либо ругались или попадали в недоразумения. А жизнь-то мы прошагали долгую и много работали вместе!
Успех Анатолия Васильевича я бы объяснил его трудоспособностью, целеустремленностью и верностью тем идеалам, которые он исповедует. А идеалы эти весьма просты: какую бы должность он ни занимал, какую бы крупную общественную работу ни вел, он относился и относится к категории державников, государственников, будь то государство под названием МГИМО или государство в широком смысле — Россия. Но самое главное его качество — исключительная порядочность. Анатолий Васильевич, пожалуй, единственный человек, который даже в самые сложные для ректора Николая Ивановича Лебедева годы всегда помнил, что он был у него помощником и многим ему обязан в своем становлении. Не случайно ни одно мгимовское мероприятие не обходится без Николая Ивановича, который, слава богу, пребывает в добром здравии».
Ильяс Магомед-Саламович Умаханов (МО, 1979)
заместитель Председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации
Одно из важных событий в моей жизни произошло в марте 1974 года. Тогда я твердо решил поступать в МГИМО. Надо сказать, что решение принималось не без подсказки моих старших товарищей, которые там учились. В период каникул приехал из Махачкалы в Москву, чтобы узнать, какие документы нужно собирать, какие экзамены предстоит сдавать. МГИМО как кузница дипломатических кадров для всего мира уже тогда имел фантастически высокую репутацию.
Естественно, хотелось пообщаться со знающим человеком, который мог бы рассказать мне о правилах поступления, факультетах, ну и ответить на возможные вопросы. Тогда мне посчастливилось познакомиться с молодым аспирантом кафедры истории и культуры стран Азии и Африки МГИМО, который недавно был назначен помощником ректора и одновременно вел преподавательскую работу. Им оказался Анатолий Васильевич Торкунов.
Когда-то Анатолий Васильевич наблюдал за моими успехами в учебе, а теперь я член наблюдательного совета МГИМО и с удовольствием наблюдаю за успехами альма-матер
Анатолий Васильевич четко обрисовал мне первоочередные задачи, просто и ясно объяснил, как именно я должен готовиться к экзаменам. От него я узнал много важного и полезного. Например, выяснилось, что необходимо было взять рекомендацию из обкома комсомола. Для провинциального паренька пообщаться с самим помощником ректора МГИМО — событие почти космического масштаба. Неудивительно, что оно запомнилось на всю жизнь.
Вот с тех самых пор мы с Анатолием Васильевичем, можно сказать, и не расстаемся. Когда я был студентом, он очень ненавязчиво, деликатно интересовался, как идет учеба. Если все было в порядке, говорил что-то одобрительное, поощрительное: «Молодец!» Я старался не подводить, с первого курса учиться на отлично, ориентируясь на получение красного диплома.
Так мы не прерываем наших добрых дружеских отношений в течение последних 46 лет. И как удивительно складывается жизнь: когда-то Анатолий Васильевич наблюдал за моими успехами в учебе, а теперь я член наблюдательного совета МГИМО и с удовольствием наблюдаю за успехами нашей альма-матер.
Без всяких сомнений могу называть Анатолия Васильевича старшим другом и верным товарищем. Настоящая мужская дружба не должна зависеть от конъюнктуры или кресла, которое кто-то в данный момент занимает. Показательно, что независимо от того, на какой позиции находится его друг, Анатолий Васильевич никогда не прерывает с ним отношений. То, что наша дружба не «с креслом», а «с человеком», я знаю очень хорошо, потому что сам некоторое время был, что называется, на вольных хлебах, но отношения наши не прекращалась.
У нас на Кавказе мужчина в 70 лет, конечно, уже не юноша. Репутация, авторитет, солидность приходят с годами. Поэтому у Анатолия Васильевича все впереди
В последние годы наше общение связано с деятельностью либо МГИМО, либо Совета Федерации или с какими-то общественными делами. Анатолий Васильевич является членом Президиума Научно-экспертного совета при Председателе Совета Федерации, членом Правления Интеграционного клуба, который вместе с Валентиной Ивановной Матвиенко создавал Евгений Максимович Примаков. Несмотря на свою грандиозную занятость, Анатолий Васильевич всегда старался активно работать в этих структурах, всегда шел навстречу, является надежной опорой нашего общего дела.
Анатолий Васильевич очень много делает для нашей страны, для университета, для того, чтобы кадровый потенциал дипломатической службы был на самом высоком уровне. Это достойно уважения и продолжения. Анатолий Васильевич — один из самых авторитетных российских академиков, я это могу с уверенностью заявить, поскольку мы с ним состоим в Совете по науке и образованию при Президенте Российской Федерации, а он входит в состав президиума. Невозможно не видеть, с каким искренним и глубоким уважением относятся к нему его коллеги.
Я с огромной симпатией и уважением отношусь к семье Анатолия Васильевича, к его добрым делам. У нас на Кавказе мужчина в 70 лет, конечно, уже не юноша. Репутация, авторитет, солидность приходят с годами. Поэтому у Анатолия Васильевича все впереди. И я от всего сердца желаю ему подлинно кавказского долголетия, чтобы и некоторое время спустя мы смогли твердой рукой поднять бокалы за столетний юбилей нашей дружбы. Анатолий Васильевич, поздравляю, желаю крепкого здоровья и всего самого доброго!
Аспирантура
«Анатолий Васильевич Торкунов поступил в аспирантуру по кафедре истории и культуры стран Азии и Африки ИМО в 1972 году, — делятся своими воспоминаниями Татьяна Алексеева, Ольга Русакова и Наталья Капитонова, в 1970-е годы аспирантки кафедры истории МО и ВП СССР. — Сказать, что стать аспирантом было трудно, значит ничего не сказать. Ему давался шанс приобщиться к «великим» и только со временем, может быть, стать одним из них. Дистанция между вчерашним студентом и будущим ученым и преподавателем была значительно больше, чем сегодня. Аспирант получал возможность, но еще должен был доказать право своего реального участия в кафедральных делах. Например, первый семинар, который тебе доверяли провести, был как боевое крещение, а о самостоятельных лекциях можно было только мечтать — это была настоящая привилегия!
Заседания кафедры были сродни научным симпозиумам, на них можно было услышать очень много интересного, о чем нигде не прочитаешь.
В. Грачев: «Какую бы должность А. В. Торкунов ни занимал, он относился и относится к категории державников, государственников, будь то государство под названием МГИМО или государство в широком смысле — Россия»
Особенно ярко это проявилось, когда появилась группа ученых (М. Хрусталев, А. Злобин, И. Тюлин и другие), впервые начавших применять количественные методы анализа международных отношений. Это были, так сказать, наши собственные Вторые Великие дебаты между традиционалистами и модернистами — возможно, не менее жаркие, чем в западных университетах.
В результате появилось уникальное подразделение — Проблемная лаборатория. Так формировался профессионализм. В годы учебы в аспирантуре Торкунов стал помощником ректора, да еще какого! Николай Иванович Лебедев — фронтовик, крупный историк, человек, для которого институт был любимым детищем, а не просто местом ожидания очередного посольского назначения. И это была уникальная организаторская, профессиональная и этическая школа.
Кстати, самих кафедр было очень мало. И возглавляли их не просто заведующие, а ведущие, широко признанные ученые, настоящие, а не формальные главы научных школ. Кафедру истории и культуры стран Азии и Африки возглавлял в то время выдающийся историк-востоковед А. В. Меликсетов. Хорошо помним длинные полки в кабинетах и читальне, заполненные книгами наших профессоров и доцентов (и никакой «Скопус» не требовался). Сегодня иной раз можно услышать: все написанное в те годы — сплошная идеология. Конечно, это вовсе не так! Да, сочинения советского времени в обязательном порядке содержали ссылку на очередной пленум ЦК и речь генсека, но — на пер- вой и последней страницах, все остальное было настоящей большой наукой. Лучшие работы продолжают оставаться востребованными, и не только среди историков.
Если перефразировать Жванецкого, есть вузы-события, а есть вузы-явления. МГИМО, безусловно, был явлением. Не только потому, что находился на острие политики сверхдержавы, но и в силу своего влияния на советский социум, прежде всего в силу высочайшего качества образования, страсти к международной политике и глубоко осознанного патриотизма.
Говорят, много званых, да мало избранных. Званых было в то время совсем немного. Но стать среди них избранным значило, что аспиранта заметили даже среди многих очень достойных. А это уже не могло быть случайностью. Анатолий Васильевич успешно защитил кандидатскую диссертацию на тему «Становление и развитие военно-бюрократического режима в Южной Корее (1961–1976 гг.)» — за этими скупыми строчками из биографии стоит очень многое, жизнь со своими радостями, успехами и мелкими неприятностями (без которых она превратилась бы просто в лубок)».
Женитьба, семья
«Со своей женой Ириной я познакомился в юности, в общей компании, — говорит А. Торкунов. — Это был 1972 год, а через два года мы поженились. Она окончила Мерзляковскую школу для музыкально одаренных детей по классу фортепиано, училась в Гнесинском институте, а потом долгие годы преподавала фортепиано в педагогическом университете. У нас есть дочка и внуки. Дочь Катя окончила МГИМО, работает у нас в институте на кафедре европейского права. Она некоторое время проработала в Страсбурге в Международном суде по правам человека, но не захотела там остаться, хотя ей предлагали постоянный контракт, вернулась на родину. И я считаю, правильно сделала. Потому что здесь она вышла замуж за хорошего человека Сергея и родила двух великолепных, красивых внуков — старшего, Ваню, и младшего, Васю, которого родители назвали в честь моего отца. А кроме того, он родился в день Василия Великого, почитаемого на Руси святого. Семья — это основное, что должно быть в жизни каждого человека. Это твоя жизнь, опора, твое прошлое, настоящее и будущее».
Николай Лебедев: «А. В. Торкунов — гордость нашего института»
MJ: Николай Иванович, вы в 1969 году стали деканом факультета международных отношений. Помните ли вы Анатолия Васильевича как студента?
Да, я его помню. Потому что он поступил в МГИМО в 1967 году, а окончил в 1972-м. Через два года я стал ректором. Анатолий Васильевич отличался как студент высоким уровнем интеллектуала, был, если можно так сказать, талантливым лидером молодежи, активно участвовал в комсомольских отрядах, строительных отрядах. Конечно, сказать, что я внимательно в тот период следил за ним, было бы преувеличением: студентов было много. Но тем не менее он выделялся среди студенческой массы этими качествами.
MJ: Сразу после окончания института Анатолий Васильевич стал работать в качестве вашего помощника. Как бы вы оценили его работу?
Я должен сказать, что как помощник он оказал мне очень большую помощь в начальный период работы. Он высокоорганизованный человек, четко выполняющий поручения, хорошо умеющий налаживать отношения с людьми. При нем я чувствовал себя, как говорят, всегда в курсе событий.
Анатолий Васильевич, как говорят в таких случаях, современный тип руководителя, в котором органически сочетаются талант профессионала и ученого
MJ: Вы уже тогда понимали, что он свяжет свою жизнь с МГИМО или все-таки пойдет по дипломатической линии?
Мы отмечаем 70-летие Анатолия Васильевича, и я хотел бы дать ему свою оценку. Он, как говорят в таких случаях, современный тип руководителя, в котором органически сочетаются талант профессионала и ученого. Эти качества он при мне уже в какой-то степени, в зародыше, несомненно, проявлял. Я помню период, когда Анатолий Васильевич начинал помощником. Он себя очень хорошо зарекомендовал, и я продвигал его по административной линии. Он фактически стал самым молодым деканом факультета по работе с иностранными студентами — если я не ошибаюсь, в возрасте 26 лет. Он был самым молодым проректором по международным связям в возрасте примерно 30 лет. Высокие качества руководителя и интеллектуала четко проявлялись в тот период. Я видел в нем, несомненно, человека большого будущего и поэтому старался не создавать трудности для его продвижения. И когда Анатолий Васильевич попросил меня отпустить его на дипломатическую работу, я не задумываясь его отпустил, хотя лишался очень талантливого помощника. И он успешно себя зарекомендовал как дипломат высокого качества. Я увидел в нем человека с большим будущим и поэтому попытался сделать все, чтобы его лучшие качества полностью проявились. И я не ошибся, наряду с Сергеем Викторовичем Лавровым Анатолий Васильевич Торкунов, вне всякого сомнения, является гордостью нашего института. И я горжусь ими как своими выпускниками.
MJ: Как бы вы оценили роль Анатолия Васильевича в истории МГИМО, которому в этом году исполнилось 75?
Талантливый администратор, видный ученый и политик, Анатолий Васильевич осуществил поистине революционные преобразования и превратил МГИМО в университет мирового уровня. Я и раньше отдавал дань той большой роли, которую он сыграл в жизни альма-матер. МГИМО стал самостоятельным и самодостаточным учебным заведением, оставаясь при этом в системе МИДа.
Помощник ректора
«Помощником ректора я стал при Александре Алексеевиче Солдатове, — вспоминает А. Торкунов, — а потом меня «унаследовал» Николай Иванович Лебедев. До этого я был секретарем комитета комсомола института, членом ректората и благодаря этой должности в принципе хорошо знал институтские механизмы еще со студенческих и аспирантских времен.
Когда на должность ректора пришел Николай Иванович Лебедев, он на третий день предложил мне остаться помощником. Я ответил согласием и считаю, что мне повезло. Школа, которую я получил в этой должности, была важна. Он человек волевой, интересный, жесткий, и опыт, который я приобрел в работе с ним, довольно большой. К тому же он меня потом выдвигал: в 27 лет я стал деканом, в 29 лет — проректором, что считалось по тогдашним возрастным меркам беспрецедентным.
Помощник ректора был, по существу, универсалом, мне приходилось заниматься всем, ведь ректор в те годы, как правило, не принимал внешних, а зачастую и внутренних записавшихся к нему на прием людей, прежде чем с ними не побеседует помощник. Приходилось разруливать много вопросов, которые были связаны и с преподавательскими, и со студенческими судьбами; много приходилось писать. Позже, когда я работал в посольстве в Вашингтоне, я получил школу написания телеграмм, освоил умение коротко, телеграфно изложить свои мысли и предложения. В МГИМО школа была абсолютно иной, связанной главным образом с академическим и бюрократическим письмом.
Это была школа активного общения. В здании на Метростроевской я сидел не в приемной, а в отдельном кабинете, но дверь никогда не закрывалась, с утра до вечера шел поток людей, что создавало для меня огромные проблемы: времени на подготовку кандидатской было катастрофически мало. К тому же учился я в заочной аспирантуре, в итоге у меня получилось ее написать не за три, а за четыре с половиной года.
Приходилось заниматься и политическими вопросами, хотя политика эта была зачастую надуманной. Например, как-то к нам поступила информация о том, что выходит фильм «Чудо с косичками» — про юную гимнастку. За ней ухаживал один парень, студент МГИМО, который потом ее бросил. Но когда она стала чемпионкой на турнире где-то за границей, он ей позвонил, мол, я тоже здесь нахожусь, прохожу практику, готовлюсь к дипслужбе.
Помощник ректора был универсалом, приходилось разруливать много вопросов, в том числе связанных и с преподавательскими, и со студенческими судьбами
Было принято решение ехать на «Мосфильм» — смотреть этот кусок фильма, чтобы решить, дискредитирует он МГИМО или нет. И мне пришлось съездить на Мосфильмовскую. Хотя какой смысл вообще обращать на это внимание? Глупость какая-то, политика, высосанная из пальца… Но такими были времена.
Другой случай довольно известный, связан со стихотворением «Дитя-злодей», сочиненным Евгением Евтушенко, там было про тогдашних мажоров. Но поэт все смешал в кучу: и МГИМО, и иняз, и дачи на Ильинке, где был поселок Совмина и ЦК. Общий тон был несправедливым, поэтому группа товарищей из числа выпускников сочинила стихотворный ответ, в который я тоже внес вклад. Он был опубликован в «Комсомольской правде». Я знаю, что Евтушенко он очень не понравился». «Работа с Николаем Ивановичем, — говорит профессор МГИМО Александр Борисов, — могла научить и наверняка научила Анатолия, который при нем стал самым молодым деканом, а потом и проректором, великому искусству уметь ладить с людьми, прислушиваться к их мнению, не обижать подчиненных.
Всем был хорош Николай Иванович, к которому и я сохранил по сей день самые теплые чувства, хотя как декан факультета МЖ не раз получал от него нагоняй, порой и в порядке профилактики. Помню, один наш завкафедрой жаловался мне, мол, «захожу к нему в кабинет как в клетку с тигром», а злые языки утверждали, что выходит он оттуда всегда по-восточному, пятясь к двери задом. Такие были времена. Но было у Николая Ивановича большое достоинство: он ценил способных людей и не любил дураков, что было редким качеством на закате советской системы».
Проректор
«Самостоятельная работа в качестве декана по иностранцам, — вспоминает Анатолий Торкунов, — довольно непростой период, поскольку их в МГИМО в те годы училось тысячи полторы, то есть почти треть, причем это выходцы из самых разных стран, очень разные люди, поэтому приходилось решать массу вопросов, начиная с жизни в общежитиях и кончая трагическими случаями (помню, кто-то поехал купаться за 100 км от Москвы и утонул — и надо было ехать на это место). Напряженная была работа, так что поначалу переезд в Вашингтон показался облегчением».
Александр Зиневич (МО, 1971)
Вена
Дорогому Анатолию Васильевичу Торкунову, верному и надежному другу, в честь его 70-летия посвящается
Узор судьбы твоей прекрасен —
Есть чем гордиться, дорожить!
Прошедших лет девиз твой ясен —
Своим умом привык ты жить.
В делах твоих всегда надежность,
Есть и напор, и импровиз.
Искал любую ты возможность
Помочь друзьям, кто падал вниз.
В свой юбилейный день рожденья
Ты бодр, свеж и полон сил!
Прими, друг Толя, поздравленья
От тех, кто верил и любил!
Торкунов Анатолий — звучит как пароль
Для людей, с кем он вместе учился.
Судьба отвела ему лидера роль,
Вызов этот принять он решился!
МГИМО полюбил он сыновней любовью —
Как дом, как семью альма-матер ценил.
Друзей настоящих с горячею кровью
Давно на всю жизнь он себе подарил!
Пройдя все ступеньки мгимовского мира,
Познав радость жизни в пенатах родных,
Стал он заслуженно и справедливо
Ректором вуза, что лучше иных!
Как вождь, знавший путь, он повел наше племя
Вперед, в новый век, юрко в компас глядя.
«Отлично» — вердикт ему вынесло время,
Вожак настоящий, и жива душа!
Теперь — академик, наград получатель,
С любимой Ириной по жизни идет,
Но главную радость доставила Катя:
Теперь он на свете счастливейший дед!
Прими, милый Толя, от нас поздравленья!
Живи и будь счастлив и радостью полн!
Друзья тебя любят, нет в этом сомненья,
Иди, не боясь силы жизненных волн!
Обнимаю! Твой
Александр Панов (МО, 1968)
завкафедрой дипломатии МГИМО, чрезвычайный и полномочный посол
Нашей дружбе с Анатолием Васильевичем скоро будет полвека. Мы познакомились в 1971 году, когда я, вернувшись из командировки в Японию, решил перейти из МИДа в МГИМО. Вообще, в те годы из министерства не уходили, для этого нужны были весьма веские основания. Таким основанием стало приглашение от Арлена Вааговича Меликсетова, завкафедрой истории стран Азии и Африки, написать и защитить кандидатскую диссертацию, а заодно поработать преподавателем.
В это же самое время институт оканчивал Анатолий Васильевич, ставший в следующем, 72-м году аспирантом кафедры. Мы с ним писали каждый свою диссертацию и довольно хорошо себя чувствовали. Шесть лет, которые я там проработал, были одними из самых интересных в моей карьере. Кафедра оказалась очень дружной, много было молодежи. Мы ездили на овощную базу перебирать картошку и капусту, трудились на строительстве нового здания МГИМО на Вернадского — конечно, не строителями, занимались подсобными работами, убирали строительный мусор. Вместе отмечали праздники, семейные события. Помню, когда у Анатолия Васильевича родилась дочь Екатерина, собирались у него дома.
На кафедре царила атмосфера творчества и в какой-то степени вольнодумства, которая поощрялась Меликсетовым. Это позволило нам написать неординарные диссертации. Так, Анатолий Васильевич исследовал южнокорейские реформы Пак Чжон Хи, которого в Советском Союзе критиковали как жуткого диктатора. Изучив реформы, Анатолий Васильевич сделал вывод о том, что они могут быть довольно эффективными и дадут хороший результат. Так и оказалось: если до 70-х годов Южная Корея сильно отставала от Северной, то после реформ она стала бурно развиваться, и это закончилось «корейским чудом». Анатолий Васильевич оказался прозорлив, хотя далеко не все идеологически настроенные товарищи соглашались с его оценками. Однако в ходе обсуждения на кафедре диссертацию, я помню, очень поддержали.
Моя работа была связана с реформами в послевоенной Японии, которые тоже оценивались у нас довольно критически. А я их как раз оценивал как прогрессивные.
Мы с благодарностью вспоминаем Арлена Вааговича, который, сам вольнодумец, поощрял идеологически не зашоренный анализ. Заразившись этим вирусом вольнодумства, мы с Анатолием Васильевичем даже сейчас, когда редактируем книжки и учебники или статьи вместе пишем, всегда стремимся к неординарным подходам и решениям.
В 1977 году я вернулся в МИД, и в следующий раз наше общение произошло в начале 90-х, когда Анатолий Васильевич приезжал в Корею, где я работал российским послом.
В 1993 году, когда меня назначили заместителем министра, а его только избрали ректором МГИМО, он, как в свое время Меликсетов, предложил мне написать диссертацию, уже докторскую. Я ее написал, защитил и стал доктором, за что очень ему благодарен. Но потом наши пути опять разошлись, я уехал послом в Японию, правда, Анатолий Васильевич и туда приезжал многократно.
А в 2006 году, когда я закончил свою службу в МИДе и принял предложение стать ректором Дипакадемии, мы с Анатолием Васильевичем стали добрыми партнерами. Я постоянно у него учился. Академия — немного другой организм, там основная задача все- таки переподготовка и подготовка кадров для МИДа. Делать из нее второй МГИМО (а именно этим занимались мои предшественники) было, на мой взгляд, неверно, и я на коллегии МИДа поставил вопрос ребром: мы закрываем первое высшее образование. Это был довольно непростой шаг, оно же было платным и приносило деньги в бюджет.
Присматриваясь к опыту Анатолия Васильевича, я начал вводить курсы по различным предметам международной направленности для сотрудников крупных компаний — «Лукойла», «Аэрофлота», различных министерств, то есть делал то, что уже апробировал МГИМО, открывший базовые кафедры различных корпораций для подготовки специалистов.
У нас с Анатолием Васильевичем возникали различные интересные идеи — помню, мы обсуждали перспективу создания федерального образовательного центра, который объединил бы МГИМО, Дипакадемию и высшие курсы иностранных языков. Нам это казалось разумным, но в МИДе посчитали иначе, и идея дальше не пошла. С ведома Анатолия Васильевича я приглашал преподавателей с языковых кафедр МГИМО с тем, чтобы они посмотрели, как у нас преподаются языки, дали советы, поделились методиками.
Став ректором Дипакадемии, я постоянно учился у Анатолия Васильевича. Он отличный администратор, крепкий хозяйственник и умелый финансист
Быть вузовским администратором очень тяжело, я всегда восхищался тем, как Анатолию Васильевичу удалось сохранить профессорско-преподавательский состав и вообще вуз в лихие 90-е. Придя в академию, я старался решать проблему финансирования, перенимая опыт ректора МГИМО, в частности пробовал создать эндаумент, но, увы, ни у меня, ни у моих последователей ничего не получилось — возможно, несколько иной статус Дипакадемии не позволил это сделать. Хотя, думаю, если бы на этом посту оказался Анатолий Васильевич, у него бы все получилось: он отличный администратор, крепкий хозяйственник и умелый финансист. Его гигантская заслуга в том, что он очень крепко поставил финансовое обеспечение МГИМО, создал Эндаумент, применил другие методы, которые позволили поддерживать экономику вуза на должном уровне, платить достойную зарплату преподавателям.
А как Анатолий Васильевич бережет кадры! Он знает практически всех в своем университетском хозяйстве и кто на что способен. Если человек талантливый, хочет работать и работает, он всегда его поддержит. Важная черта Анатолия Васильевича — внимательное отношение к молодежи, он любит молодых, выращивает, понимая, что надо готовить кадры на будущее. И мы это сейчас видим: на всех уровнях управления идет омоложение.
Заслуги Анатолия Васильевича в образовательной сфере по достоинству оценены государственными наградами, оценены и его научные заслуги — он из- бран академиком. Он прекраснейший человек и замечательный товарищ.
Коллектив МГИМО высоко ценит его и неизменно избирает на должность ректора.
Анатолий Васильевич встречает свой юбилей в прекрасной физической и умственной форме. Я всегда поражался и не понимал, как ему удается выдерживать такую нагрузку: как ни посмотришь на сайт МГИМО, он постоянно с кем-то встречается, где-то выступает, организует конференции, ведет диалоговое общение. Он отлично чувствует себя практически во всех ипостасях! Но главное, благодаря Анатолию Васильевичу бренд МГИМО широко известен своим качеством, поступить в университет очень сложно, а это показатель того, насколько востребованы выпускники.
Передо мной сложная задача — я даже не знаю, что пожелать Анатолию Васильевичу. Он настолько энергичный человек, что и без моих пожеланий продолжит свою успешную деятельность на благо МГИМО, российского образования и науки.
«МГИМО для Торкунова не только место работы — это вся его жизнь»
Полад Бюльбюль оглы
певец, композитор, чрезвычайный и полномочный посол Азербайджанской Республики в России
Наше знакомство с Анатолием Васильевичем Торкуновым произошло 45 лет назад в поездке по США. Мне было 30, Толе Торкунову — 25. Мы были молоды, веселы, счастливы, беспечны и даже в самых дерзких мечтах не могли себе представить, что многие годы спустя встретимся в Москве в качестве чрезвычайных и полномочных по- слов. За эти 30 лет он прошел огромный путь от аспиранта до ректора МГИМО, от доцента до профессора, от второго секретаря посольства до посла, защитил две диссертации, став кандидатом исторических и доктором политических наук.
Что касается меня, то я успел написать много популярных песен, большое количество музыки к кино, струнный квартет, симфонию, балет, снялся в нескольких кинофильмах, объездил с гастролями более 70 стран мира.
Но судьба настойчиво вела меня в Москву, через 18-летнюю карьеру министра культуры к занимаемой ныне позиции посла. И ровно через 30 лет мне было суждено вновь встретиться с Анатолием Васильевичем Торкуновым, теперь уже ректором МГИМО, академиком.
Какой бы удивительной ни была эта встреча, я вижу в ней определенную закономерность. Потому что дипломатия и искусство — очень близкие сферы, которые прекрасно дополняют друг друга.
Немногим известно, что одним из юношеских увлечений Толи Торкунова был школьный драмкружок, а в старших классах — занятия в молодежной театральной студии при ДК ЗИЛ. Приятная внешность, сочный баритон, прекрасная дикция — казалось, данные для сценической карьеры очевидны… Но все эти ценные качества пригодятся Торкунову совсем в другой области — дипломатии, которую он выберет делом своей жизни.
Люди, знающие Анатолия Торкунова по учебе в МГИМО, хорошо помнят, что он, как и его сокурсник Сергей Лавров, был неизменным участником студенческих капустников, увлекался музыкой, поэзией, театром. Вне всякого сомнения, такой солидный багаж способствовал наиболее яркому и полному раскрытию потенциальных возможностей, шлифовал природные способности и работал на масштаб личности. Я имею в виду, что для дипломата высокого ранга помимо фундаментального знания истории международных отношений, владения несколькими языками, постоянного мониторинга современной ситуации, умения расположить к себе собеседника весьма ценным качеством является артистизм.
Юбилей Анатолия Васильевича совпадает с 75-летием МГИМО, который он возглавляет без малого 30 лет. Но на самом деле союзу двух юбиляров более полувека, поскольку Торкунов не расставался со своей альма-матер с 1967 года, когда впервые переступил порог знаменитого вуза. Здесь он начал познавать не только азы дипломатии, здесь зародилась дружба с коллегами, определился круг его профессиональных интересов
Человеческое обаяние, личностная харизма, искусство убеждения — вот те особенности, которые отличают Дипломата с большой буквы от рядового дипломата и которыми в полной мере обладает Анатолий Васильевич Торкунов.
Очень символично, что юбилей Анатолия Васильевича совпадает с 75-летием МГИМО, который он возглавляет без малого 30 лет. Но на самом деле союзу двух юбиляров более полувека, поскольку Торкунов не расставался со своей альма-матер с 1967 года, когда впервые переступил порог знаменитого вуза. Здесь он начал познавать не только азы дипломатии, но и основы человеческих отношений, здесь зародилась дружба со многими коллегами, определился круг профессиональных интересов. В это же время Анатолий Васильевич раз и навсегда выбрал спутницу жизни, и принадлежность супруги Торкунова к миру искусства меня совсем не удивляет.
Иными словами, МГИМО для Торкунова не только место работы — это вся его жизнь. Продолжая лучшие традиции российской дипломатии, он внес огромный вклад в подготовку дипломатических кадров не только России, но и многих стран, в том числе моей — Азербайджана.
Мы по праву гордимся тем, что президент Азербайджана Ильхам Алиев является выпускником МГИМО и его почетным доктором. Звание почетного доктора МГИМО было присвоено и нашему общенациональному лидеру, выдающемуся политику и государственному деятелю Гейдару Алиеву.
Мы также благодарны за то, что ежегодно МГИМО принимает в свою семью новых азербайджанских студентов.
На протяжении последних 15 лет мне достаточно часто приходилось встречаться с Анатолием Васильевичем, и каждый раз я поражался его невероятной эрудиции и блестящему уму, его способности собирать вокруг себя талантливых, ярких людей, его умению принимать мгновенные и единственные правильные решения и, конечно же, его невероятной преданности своему родному МГИМО.
Я искренне рад возможности поздравить сегодня дорогого друга, пожелать ему долгих лет процветания, благополучия и здоровья!
Михаил Гусман
первый заместитель генерального директора информационного агентства ТАСС
Смею предположить, что стаж моего знакомства и дружбы — близкой, хочу подчеркнуть, дружбы — с Анатолием Васильевичем, наверное, один из самых долгих. Познакомились мы с ним в начале августа далекого 1975 года, когда вместе готовились поехать в составе делегации от советского комсомола в США. Сегодняшним студентам МГИМО, да и выпускникам последних 30 лет, вряд ли будет понятно, что значило в те годы стать членом официальной делегации для поездки в США. Единицы могли в этом качестве попасть в страну, а туристических поездок туда практически не было.
Для меня Анатолий Васильевич — мерило русской интеллигентности, воплощение понятия «русский интеллигент». И в этом смысле МГИМО очень повезло
Я работал тогда в Баку в Комитете молодежных организаций Азербайджана, а Толя только перешел, если память мне не изменяет, с позиции секретаря комитета комсомола МГИМО на должность помощника ректора. В нашу делегацию входили блистательные молодые люди, многие из которых известны и сегодня, например, к сожалению, недавно ушедший выдающийся русский поэт Андрей Дементьев, потрясающий хоккеист чемпион Олимпийских игр Игорь Ромишевский, великий оперный певец из Киргизии Булат Минжилкиев, замечательный бард Сергей Никитин, наш близкий друг, ныне посол Азербайджана в Москве, а тогда сверхпопулярный автор и исполнитель собственных песен Полад Бюль-Бюль оглы и другие не менее достойные люди.
По тогдашним правилам и порядкам перед поездкой в течение почти двух недель ежедневно по несколько часов специальные люди рассказывали членам нашей делегации, как надо себя вести в Америке. В актовом зале комсомольской гостиницы «Юность», что в Лужниках, мы узнавали, насколько опасно находиться в этой стране, где на каждом углу нас могли подстерегать провокации, а в Центральном парке Нью-Йорка вечерами вообще ходить не надо, потому что афроамериканский, говоря политкорректно, криминалитет мог представлять для нас изрядную опасность. Забегая на 45 лет вперед, скажу, что если за всю нашу поездку мы с этим криминалитетом, слава богу, так и не познакомились, то нынешние беспорядки в Америке мне напомнили те предупреждения 45-летней давности. И если сейчас нам с Толей нужно было бы ехать в Америку, те рекомендации могли бы пригодиться.
По правилам тогдашних поездок, которые с тех пор, слава богу, радикально поменялись, всех участников делегации — видимо, из тогдашних соображений безопасности — расселяли в гостиницах по двое. И так сложилось, что постоянным моим товарищем по проживанию стал как раз Анатолий Васильевич. Не зря говорят, что, если ты хочешь близко и глубоко понять человека, узнать его душу, его качества, надо быть с человеком в дороге. Сложная и напряженная, хотя и увлекательная дорога (первым городом был Вашингтон, потом Чикаго и Нью-Йорк), которая нас с Толей свела, была не просто интересным испытанием. Я бесконечно счастлив, что те две недели почти круглосуточного общения, бесед, жарких споров, увлекательных дискуссий как с нашими американскими хозяевами, ставшими нашими новыми друзьями, так и внутри нашей команды позволили мне глубоко и, как мне кажется, по-человечески очень близко проникнуться Анатолием Торкуновым.
У него оказалось много прекрасных качеств и свойств, но одно из них я особенно полюбил — его искрометное (простите за затасканное слово), но при этом изысканное чувство юмора. А самое главное — и это я очень ценю в людях вообще, а в Толе особенно — такую легкую самоиронию. Она мне тоже присуща, поэтому очень близка. С тех пор мы понимаем друг друга с полуслова. А поскольку нам сегодня, к сожалению, чаще приходится общаться по телефону, нежели живьем, если бы кто-то подслушал наш разговор, уверяю, он не понял бы 90 процентов! Мы говорим некоторыми только друг другу понятными образами, шутливыми символами и только нам с ним понятными аллюзиями. Бывает, он скажет буквально полфразы — и я начинаю хохотать! Или я скажу какие- то слова — и он начинает смеяться. Вот это и есть тот уровень человеческого взаимопонимания, который приходит к людям только после нескольких десятилетий близкой дружбы.
Торкунов — человек энциклопедических знаний, глубочайшего интеллекта, человек, который в своих рассуждениях мыслит очень яркими, интересными образами
Я мог бы долго говорить о его человеческих качествах, скажу еще об одном: он ненапускно дружелюбен. При всех своих высочайших регалиях, заслуженных должностях открыт и, как это ни покажется кому-то странным, чрезвычайно демократичен. С одной стороны, никто не сможет и не посмеет похвастать тем, что может быть с Анатолием Васильевичем как бы запанибрата: Толя всегда держит себя с достоинством и полной самодостаточностью. Но при этом он демократичен по отношению к студенту, преподавателю, людям, которые находятся значительно ниже его по рангу — служебному, государственному. Я много раз был свидетелем того, с каким интересом он общается с людьми, с которыми его сводит жизнь.
Анатолий Васильевич — человек энциклопедических знаний, глубочайшего интеллекта, человек, который в своих рассуждениях мыслит очень яркими, интересными образами. Он (видимо, в этом сказывается его педагогическая профессорская жилка) в своих аргументах чрезвычайно убедителен, всегда доказателен и при этом обладает редким да- ром выслушать, прислушаться и понять аргументы своего собеседника.
Для меня Анатолий Васильевич — мерило русской интеллигентности, воплощение понятия «русский интеллигент». Быть им, увы, отнюдь не всем нашим ученым мужам, профессуре присуще. И в этом смысле МГИМО очень повезло: на протяжении многих лет ректором университета является столь яркий, столь высокопрофессиональный, столь широко образованный человек. И в то же время человек очень теплый, к которому хочется просто прийти и по-дружески, по-братски его обнять, что я и делаю в эти дни, несмотря на пандемию…
После той американской поездки мы долгое время жили в разных городах, и только последнюю четверть века из этих 45 лет я живу в Москве. С каждым годом, с каждой встречей, с каждым новым часом общения с Анатолием я все больше утверждаюсь в тех ощущениях и в том восприятии, которые я в своем сердце и душе несу с августа 1975 года.
Что ему пожелать? Во-первых, я хочу сказать: Анатолий Васильевич, мой дорогой Толя, welcome to the club. Я уже восемь месяцев состою в клубе 70-летних — пока ничего страшного в нем нет, если не считать пандемию. Могу только повторить слова великого Михаила Михайловича Жванецкого, которые он сказал на свое 70-летие. Я их вспомнил на свое собственное, а сейчас цитирую слова мудреца и великого писателя для тебя, дорогой Толя: «Что такое 70 лет? Это ужас в ее глазах, все остальное — то же самое».
Владимир Гай
(МО, 1972)
Наш курс был по-настоящему звездным: Лавров, Торкунов, Кадакин, Политов, Кобаладзе, Мигранян и сколько еще состоявшихся послов, профессоров, журналистов и бизнесменов! И Анатолий Торкунов всегда был из самых-самых.
С каждым годом я все более проникаюсь уверенностью в том, что он родился в харизме и с харизмой жил. Сначала мы (я и моя жена Ирина Кольгуненко-Гай, которая тоже училась на нашем курсе) этого не замечали. Было просто притяжение, интерес, удовольствие от общения, желание встретиться в институте или в неформальной обстановке. Прекрасно помним его замечательную маму и обстановку благожелательности, которая царила в семье. Его любимую приняли сразу практически все друзья, и яркую чету Торкуновых с удовольствием звали к себе как приятели-ровесники, так и представители старшего поколения.
Меня всегда покоряло его умение задать вопрос, который позволяет собеседнику рассказать о чем-то важном для него лично
У нас в Брюсовом, в доме народного артиста МХАТа Леонидова и его замечательной жены — главного врача Института красоты Инны Кольгуненко, они познакомились с Трояновскими и Лиепами, Хильчевскими и Розой Отунбаевой, Масляковыми и Шиловскими... Торкуновы всегда были интересны, обаятельны и остроумны.
Потом, с годами, даже скорее десятилетиями, возникло понимание уникальности Анатолия Васильевича. Да-да, уникальности редкого сочетания, букета великолепных качеств, каждое из которых делает человека привлекательным.
Я бывал в кабинете ректора и иногда оказывался рядом, когда он решал серьезные вопросы, как теперь говорят, дистанционно. И каждый раз я получал удовольствие от того, как Анатолий Васильевич владеет информацией и ситуацией, умеет выслушать собеседника и четко формулировать свое отношение, указание. Меня всегда покоряло его умение слушать с неподдельным интересом, располагать к себе самых разных людей, нередко ему незнакомых, поддерживать разговор и задать вопрос, который интересен собеседнику, позволяет ему раскрыться, рассказать о чем-то важном для него лично.
А его чувство юмора, умение не перейти в шутке грань!
«Все о немногом и много обо всем» — так можно сказать об эрудиции и образованности академика Торкунова. Сколько раз мы убеждались в этом в совместных прогулках по Парижу.
Особо хочется сказать о его верности дружбе, а друзей у него много — как говорится, хороших и разных. В этом плане он, видимо, очень похож на своего ушедшего старшего друга Евгения Максимовича Примакова, который также всегда, как бы он ни был занят, находил время для друзей, для поддержки и помощи, а порой и для доброго застолья. Торкуновы свято помнят и друзей, которых с нами уже нет, — Ивана Тюлина, Сергея Политова и его жену, нашу однокурсницу Ирину Малышеву...
Анатолий Торкунов был и остается самым молодым на курсе, но мудрость, дивные качества сделали его незаурядным ректором, тонким и умелым переговорщиком, блестящим дипломатом и авторитетным академиком.
Многая лета в радость!
Анатолий Торкунов: миссия выполнима. 1950–1960
Анатолий Торкунов: миссия выполнима. 1960–1970
Анатолий Торкунов: миссия выполнима. 1970–1980
Анатолий Торкунов: миссия выполнима. 1980–1990
Анатолий Торкунов: миссия выполнима. 1990–2000